Иудаизм заканчивается атеистическим гуманизмом

Все отношения имеют естественные завершения, даже завет евреев с Богом

До тех пор, пока кто-то вообще задумывается о 0,2% мирового населения, являющегося евреями, их обычно ассоциируют с ортодоксальными или соблюдающими традиции членами общины, то есть с самыми заметными из них. Евреи воспринимаются как те, кто следует букве древнего еврейского закона.

Однако не случайно, что большинство евреев не соблюдают традиции, а строгое следование Торе после Второй мировой войны в основном носит политический, а не религиозный характер. Чтобы понять, почему Израиль является единственной полностью современной страной на Ближнем Востоке, и почему большинство евреев в США и многие в Израиле фактически являются секулярными гуманистами, нужно осознать, что, подобно христианству, древний иудаизм был весьма синкретичным.

Синкретизм и завет

Иудаизм начался с хананейского политеизма и благодаря ключевым периодам культурного влияния евреи соединили эти "сырьевые материалы", так сказать, с зороастрийским монотеизмом и процессуальным богословием, а затем с греческой философией и протонаукой. Первый этап произошел во время персидского плена, когда евреи упростили свой пантеон, возвысив единого, развитого божественного персонажа — Яхве, и разработали мессианское ожидание апокалиптической победы Бога над несправедливостью, хотя евреи никогда не углублялись в богословские детали до той степени, как это сделали христиане.

После завоеваний Александра Великого евреи адаптировали эллинистическую культуру в III веке до н.э., что привело к созданию Септуагинты, греческого перевода еврейских писаний, философии Филона и скептического, философского текста Экклезиаста, который оправдывает прагматическое, скептическое отношение большинства евреев к религиозным символам, ритуалам и догмам.

Подобно тому, как индуисты используют арифметику для упорядочивания своих обширных традиций, евреи объединили три элемента — хананейский политеизм, зороастризм и эллинизм — и отличили свою религию ключевым понятием завета между Богом и его избранным, страдающим народом — евреями. Суть иудаизма заключается не в ритуалах или богословских системах, а в драме близких отношений между Богом и его народом, которые разворачиваются в истории, или, по крайней мере, в истории, как она представлена мифами и легендами.

Таким образом, иудаизм начинается с расслабленного политеизма, где Яхве изображается гуляющим среди первых людей, разговаривающим с другими небесными существами, которые стремились использовать наш вид в качестве своих рабов. Этот политеизм, характерный для Шумера, Ассирии и Вавилона, объяснял раннее цивилизационное неравенство между элитами, управляющими обществом, и крестьянами и рабами, работающими на земле и защищающими ее от завоеваний.

Генотеизм отражал возросшую мощь ассирийских, вавилонских и египетских империй, так что эти народы сосредотачивались на одном главном божестве, отражая силу человеческого императора. Персия расширила этот развивающийся монотеизм драматической концепцией исторического, линейного прогресса к апокалиптическому суду Бога над человечеством и финальной победе добра над злом.

Приспосабливая эти влияния, евреи заменили политеистическую идею ссорящихся, аристократических богов на смелое утверждение о том, что единое всемогущее и всезнающее божество управляет всем и ведет еврейскую историю к нравственному очищению. Парадоксально, что евреи демонстрировали свою преданность Богу не только следуя его заповедям, но и своим провалом в достижении его стандартов. По крайней мере, в еврейском воображении, Бог казался более удовлетворенным неудачными попытками слабого быть праведным, чем материальной силой империй.

Для евреев Бог присутствовал не в идоле, а в драме стремления евреев к совершенству. Опять же, что было важно, так это не мирские символы достижения, такие как власть еврейского царя или величие какого-либо дворца, а общая драма, разыгрываемая, когда еврейское племя пыталось примирить свою философскую перспективу религии с опытом угнетения и несправедливых страданий в природе.

Встреча евреев с эллинистической культурой усилила этот скептицизм, а ключевое понятие завета обеспечило более благородное оправдание существования зла, которое впоследствии приняли мистериальные религии и христианство. Вместо того чтобы утверждать демонический источник зла, евреи развили логику интимных отношений между Богом и человечеством.

Конец завета

Однако что мы знаем обо всех личных отношениях? Они начинаются, возможно, с невинной, наивной привязанности, затем перерастают в глубокое понимание друг друга. В конечном итоге, однако, они ослабевают и заканчиваются, часто потому, что стороны расходятся.

Именно это и предвещают Иов и Экклезиаст, как объясняет Джек Майлс в своей книге "Бог: Биография". Бог исчезает из еврейской жизни, как видно из порядка книг в еврейском каноне, когда евреи учатся понимать роль страдания в жизни, не прибегая к богословским оправданиям.

Кратко говоря, влияние Греции на иудаизм привело к тому, что евреи приняли прагматичный, гуманистический, фактически натуралистический взгляд, в котором Бог отсутствует и не имеет значения. Если все природные признаки величия являются идолопоклонством, а Бог присутствует главным образом в страданиях евреев, то Бог фактически становится козлом отпущения. Все, что остается от Бога, — это парадокс, что божество предпочитает проигравших победителям, парадокс, на котором христиане сыграли, чтобы в конечном итоге проложить путь к научному гуманизму в Европе в период абсолютной современности.

И снова суть иудаизма заключается в этом отпадении теизма, поскольку драма отношений евреев с Богом — или, скорее, с их развивающимся представлением о божественном — завершается расставанием. Чем больше евреи узнавали о своем божестве, посвящая себя ревностному изучению писаний, тем больше они осознавали, хотя бы неявно, что Бог должен быть чудовищным, чтобы создать природу.

Несомненно, Яхве в книге Иова — это полностью отчужденное, презренное существо, хвастун, который заключает сделку с дьяволом, чтобы испытать веру человека, подвергая мучениям праведника. Когда его обвиняют в этой вопиющей несправедливости, этот коррумпированный тиран оправдывает свои действия ложным доводом о своей силе и божественном величии.

Такой Бог не заслуживает поклонения, поэтому Экклезиаст рекомендует прагматичный акцент на светском прогрессе, как будто Бог не имеет значения, так как тиран будет делать то, что пожелает, независимо от того, как мы живем. Все мы умираем одинаково, независимо от наших поступков, владений или ценностей. Надежда на то, что создатель природы будет заботиться о добре и зле так же, как мы, сама по себе является идолопоклонством, поскольку основывается на олицетворении непостижимого источника всего сущего.

Политика еврейской ортодоксии

Именно поэтому евреи достигли успехов в определённых светских областях и почему большинство евреев в Америке и Израиле сегодня живут как секулярные гуманисты. Логика иудаизма требует этого перехода к антибогословскому реализму, а соблюдение ортодоксальными евреями системы ритуалов является отвлекающим маневром, так как в основном это недавнее явление, направленное на сохранение еврейской культурной идентичности перед лицом современной секуляризации и либерализма.

Действительно, как отмечает Jewish Virtual Library, «специфический термин “ортодоксальный иудаизм” появился относительно недавно и используется скорее как общий термин для обозначения движений, следующих традиционным практикам, в отличие от либеральных еврейских движений».

До второй половины XVIII века н.э., согласно другим источникам, «еврейский закон считался нормативным и применялся к нарушителям (обычные грехи осуждались, но терпелись), используя все общественные санкции: тюремное заключение, налоги, порку, публичное осмеяние и, особенно, отлучение от общины». Однако:

Ортодоксальный иудаизм начинается фактически в 1818 году с Гамбургского храмового спора, в ходе которого организаторы синагоги «открыто бросили вызов не только местному раввинскому суду, который приказал им прекратить свою деятельность, но и опубликовали ученые трактаты, осуждающие всю раввинскую элиту как лицемерную и обскурантистскую».

Лидер того, что впоследствии стало ортодоксальной группой, раввин Моше Шоффер, ответил на кризис «непримиримым консерватизмом, канонизируя каждую деталь существующих норм в соблюдающем сообществе, чтобы никакие компромиссы не легитимизировали утверждение прогрессивных, что закон гибок или избыточен». Действительно, как самоуверенный еврей в фильме Вуди Аллена «Преступления и проступки», который заявляет, что всегда выберет Бога вместо истины, Шоффер утверждал, что даже «обычай невежд», то есть основанный исключительно на распространённой ошибке, должен быть поддержан и почитаем.

Все это снова обострилось во время Второй мировой войны и Холокоста, который удвоил приверженность ортодоксальных евреев созданию авангарда для защиты своей культуры. Они стали более заметными благодаря религиозной атрибутике и демонстративным ритуалам, подобно тому, как позже представители ЛГБТ-сообщества пытались нормализовать себя с помощью парадов гордости.

В конечном итоге, ортодоксальный иудаизм похож на христианский фундаментализм: это консервативная реакция на модернизм и политический ответ на угрозу уничтожения, а не сущность еврейской практики.

Суть иудаизма, скорее, заключается в племенном опыте столетий скитаний, отчуждённости от чужих идолопоклонств, страданиях от токсичных личных отношений с бесчеловечным Богом, который, кажется, покинул свой народ и весь созданный им космос. Иудаизм — это интимные отношения с неизбежно чудовищным Богом, отношения, которые должны естественным образом завершиться — в атеизме и секулярном гуманизме, что и представляет точку зрения большинства евреев, которые считают себя либеральными, «реформированными» или вне конфессиональных рамок.

Если вы хотите читать больше интересных историй, подпишитесь пожалуйста на наш телеграм канал: https://t.me/deep_cosmos